Ты умеешь хранить секреты? - Страница 39

С колотящимся сердцем изучаю изображение каких-то закругленных предметов не совсем правильной формы. И в голову не лезет ни одна мысль. Что это может быть? Да ничего. Они смотрятся как… как…

И вдруг до меня доходит:

— Орехи! Половинки грецкого ореха!

Джек громко хохочет. Еще двое поспешно душат невольные смешки.

— Думаю, это доказывает мою правоту, — объявляет Джек.

— Разве это не орехи? — удивляюсь я, беспомощно оглядывая собравшихся.

— Собственно говоря, это яичники, — сдержанно отвечает мужчина в очках без оправы.

— Яичники? — Я снова смотрю на рисунок. — Верно. Ну да. Теперь, когда вы сказали, я определенно вижу… что-то похожее на яичники…

— Орехи, — вставляет Джек, вытирая глаза.

— Я уже объяснял: яичники — это часть ряда символических образов, олицетворяющих женственность, — оправдывается какой-то тощий тип. — Яичники — символ плодовитости, глаз — мудрости, дерево — источника жизни…

— Весь смысл в том, что эти образы могут быть использованы для широкого спектра продуктов, — добавляет темноволосая женщина, с энтузиазмом подавшись вперед. — Диетические напитки, одежда, духи…

— Целевой рынок хорошо откликается на абстрактные изображения, — вступают в спор Очки Без Оправы. — Исследования показали…

— Эмма, — снова обращается ко мне Джек, — вы купили бы напиток с яичниками на этикетке?

— Э… — Я нерешительно переминаюсь с ноги на ногу, отчетливо ощущая враждебность во взглядах, направленных на меня. — Ну… вероятно, нет.

Собравшиеся пожимают плечами.

— Это к делу не относится, — бросает кто-то.

— Джек, над этим работали три творческие команды, — серьезно напоминает брюнетка. — Невозможно все опять начинать с нуля. Просто немыслимо.

Джек подносит ко рту бутылочку «Эвиана», пьет и хмуро смотрит на брюнетку.

— Вы знаете, что я сочинил свой самый успешный слоган за две минуты, после чего записал на ресторанной салфетке?

— Разумеется, — кивают Очки Без Оправы.

— Мы не будем продавать украшенный яичниками напиток, — заключает Джек и, громко выдохнув, приглаживает взъерошенные волосы. — Ладно, делаем перерыв. Эмма, не будете ли так добры помочь мне донести папки до офиса Свена?

Господи, я устала гадать, что все это означает, но спросить боюсь.

Джек тащит меня по коридору в лифт, нажимает на кнопку девятого этажа. И заметьте, проделывает все это молча. Минуты через две он нажимает кнопку «стоп», и лифт замирает. Только тогда он соизволяет взглянуть на меня.

— Похоже, кроме нас с вами, здесь нормальных людей нет?

— Ну…

— Куда исчезла интуиция? — поражается он. — Никто не способен отличить блестящую идею от бездарной. Яичники! — Он качает головой.

Долбаные яичники!

Ничего не могу с собой поделать. Джек выглядит таким возмущенным и так комично ужасается картинке с несчастными яичниками, что я, почти того не сознавая, начинаю смеяться. Джек от неожиданности вздрагивает, но тут же присоединяется ко мне. Нос его забавно морщится, как у ребенка, и от этого он кажется в миллион раз забавнее.

О Боже! Я никак не могу остановиться. От смеха уже ребра болят, но каждый раз при взгляде на него меня одолевает новый приступ. Уже и слезы потекли, а салфеток я не захватила… придется воспользоваться рисунком с яичниками…

— Эмма, почему вы с этим парнем?

— Что? — Все еше смеясь, я поднимаю глаза и вдруг понимаю, что Джек успокоился и смотрит на меня с обычным невозмутимым видом.

— Почему вы с этим парнем? — повторяет он.

Мое веселье мгновенно испаряется. Я машинально откидываю волосы со лба.

— О чем вы?

Нужно потянуть время… потянуть время…

— Коннор Мартин. С ним вы не будете счастливы. Он не тот, кто вам нужен.

Я затравленно смотрю на Джека:

— Это еще почему?

— Я успел немного узнать Коннора. Несколько раз был вместе с ним на совещаниях. Склад его ума достаточно ясен. Он неплохой парень, но вам нужно нечто большее.

У меня такое чувство, что этот человек видит меня насквозь. А он продолжает:

— Мне почему-то кажется, что вы совсем не хотите съезжаться с ним. Просто боитесь отказать прямо.

Во мне растет негодование. Подумать только — он смеет читать мои мысли и понимать их… ну совершенно неправильно! Конечно, я хочу жить с Коннором!

— Боюсь, вы сильно ошибаетесь, — уничтожающе бросаю я. — Да я просто не могу дождаться того дня, когда мы найдем подходящую квартиру. Собственно говоря… Собственно говоря, я все утро сидела и строила планы нашей будущей жизни!

Вот тебе!

Джек с сомнением качает головой:

— Вам нужен человек с искоркой. Который смог бы вас зажечь. Воспламенить.

— Я уже говорила, что наболтала в самолете всякой чепухи. Уж Коннор-то способен меня зажечь, это чистая правда! — кричу я. — То есть в тот раз, в архиве, мы прямо-таки сгорали от страсти, ведь вы сами видели!

— А, это… — равнодушно отмахивается Джек. — Я предположил, что это была последняя отчаянная попытка придать остроту угасающему чувству…

Я задыхаюсь от ярости.

— Никакая это не последняя отчаянная попытка! Это… просто спонтанный взрыв чувств!

— Прошу прощения, — мягко отвечает Джек. — Еще одна ошибка.

— Да и, собственно говоря, какое вам дело? Неужели для вас так уж важно, счастлива я или нет?

Мы оба замолкаем, и я внезапно замечаю, что слишком тяжело дышу, словно пробежала сто миль без остановки. Встречаюсь с ним взглядом и тут же отвожу глаза.

— Представьте, я задавал себе тот же вопрос, — признается Джек. — Возможно, это так, потому что нам пришлось столько пережить вместе. Или потому, что вы единственная во всей этой компании, кто не считает нужным притворяться и стараться произвести на меня впечатление.