Ты умеешь хранить секреты? - Страница 2

Эмма Корриган, старший вице-президент, служба маркетинга.

Если сегодня все пройдет как надо. Пол сказал, что условия сделки обговорены, все улажено и мне остается только кивать, пожимать руки, а на такое способна даже я. И пока, похоже, волноваться нет причин.

Конечно, я действительно не врубаюсь в смысл их рассуждений, то есть не понимаю примерно девяносто процентов того, что здесь говорится. Впрочем, я не понимала ровно столько же французских слов на устном выпускном экзамене в школе и все же получила В.

— Смена марки… анализ… рентабельность…

Мужчина в сером костюме все еще нудит по поводу неизвестно чего. Я, по возможности незаметно, подвигаю ноготком его визитку и вытягиваю шею.

Дуг Гамильтон. Ну да, верно. О'кей, это я вполне могу запомнить. Дуг. Дуга. Легко.

Я представляю тонкую дужку сережки. Вместе с «гам». Шум-гам… который утонул в иле… и…

Нет, лучше просто записать.

Я записываю в блокноте: «Смена марки», «Дуг Гамильтон» — и неловко ерзаю на стуле. Господи, до чего же трусики неудобные! Черт, стринги даже в лучшем случае нельзя назвать слишком удобными, но эти просто кошмар. Вообще-то это вполне естественно, ведь они на два размера меньше, чем нужно. Их же покупал Коннор. Он и сказал продавщице, что я вешу восемь стоунов три фунта. Вот она и решила, что у меня должен быть восьмой размер. Восьмой!

(Лично я считаю, что это она от злости. Должно быть, догадалась, что я приврала.)

Представьте: сочельник, мы обмениваемся подарками, я разворачиваю свой и вижу шикарные светло-розовые шелковые трусики. Восьмого размера. И у меня, в сущности, два выхода.

1. Честно признаться: «Видишь ли, они мне малы. У меня скорее двенадцатый. И кстати: я, в общем, вешу не восемь стоунов три фунта».

Или…

2. Втиснуть себя в трусики.

Впрочем, последнее оказалось не так уж и трудно. Красные рубцы на коже почти не были видны… потом. И это означало одно: придется быстренько срезать с одежды все этикетки, чтобы Коннор ни о чем не пронюхал.

Стоит ли говорить, что после этого я почти не носила его роскошный подарок. Но стоит мне увидеть стринги в комоде, такие шикарные и дорогие, как я думаю: «Да брось, не могут же они быть такими уж тесными», — и каким-то образом впихиваюсь в них. Сегодня утром, в очередной раз проделав эту процедуру, я даже решила, что, должно быть, похудела, поскольку особого неудобства не ощутила.

Уж такая я оптимистичная кретинка.

— …к сожалению, поскольку смена марки… иная концепция… новый подход… переоценка политики… чувствуем, что нам необходимо рассмотреть альтернативную деятельность…

До этой минуты я только сидела и кивала, воображая, что все идет как по маслу. Плевое дело эти бизнес-совещания. Но голос Дуга Гамильтона постепенно начинал проникать в подсознание. Что он там бормочет?

— …два совершенно различных продукта… становятся несовместимыми…

Что там насчет несовместимости? Что там насчет переоценки политики?

И тут мне становится как-то тревожно. А вдруг это не просто треп? Может, он на самом деле что-то дельное говорит? Быстро, быстро, слушай.

— Мы ценим функциональное и продуктивное партнерство, так много давшее в прошлом и «Пэнтер», и «Глен ойл», — продолжает Дуг Гамильтон. — Но все мы согласны с тем неоспоримым фактом, что последнее время фирмы избрали различные направления.

Различные направления?

Так он об этом толковал все время?

У меня в желудке что-то сжимается. Потом дергается.

Не может же он…

Неужели он пытается уклониться от сделки?

— Простите, Дуг, — вмешиваюсь я с самым непринужденным видом. — Поверьте, я крайне внимательно следила за ходом вашей мысли… — Следует дружелюбная «мы-профессионалы-должны-держаться-вместе» улыбка. — …но не могли бы вы… еще раз изложить ситуацию, для большей ясности?

«Только на обычном английском», — мысленно умоляю его я.

Дуг Гамильтон и второй тип переглядываются.

— Видите ли, нам не слишком нравится ваша ориентация.

— Моя ориентация? — в панике переспрашиваю я.

— Ориентация марки продукта, — поясняет он, взирая на меня с несколько странным видом. — Как я уже объяснял, мы в «Глен ойл» изменяем марку и видим наш новый имидж другим. Продукт, который мы продвигаем, должен быть «ухаживающим за машиной», можно сказать, должен беречь ее. Я, конечно, имею в виду бензин. Этому и соответствует наш новый логотип с нарциссами. И мы считаем, что «Пэнтер прайм», с его упором на спорт и элемент состязательности, чересчур агрессивен.

— Агрессивен? — Я просто ошарашена. — Но… но это фруктовая вода.

Что за чушь? «Глен ойл» производит вонючий, быстро испаряющийся, портящий экологию бензин. А «Пэнтер прайм» — невинный напиток с клюквенным вкусом. Как он может быть чересчур агрессивным?

— Имеются в виду ценности, которые с его помощью проповедуются. — Дуг тычет пальцем в рекламные брошюры на столе. — Драйв. Элитарность. Мужественность. Да и сам слоган «Не останавливайся!» кажется несколько устаревшим. — Гамильтон пожимает плечами. — Мы, видите ли, не думаем, что совместная акция возможна.

Нет. Нет. Это происходит не со мной. Немыслимо. Он не может дать задний ход!

Все в офисе решат, что это моя вина. Подумают, будто я все провалила, а значит, я полное дерьмо.

Мое сердце готово выскочить из груди. Щеки горят. Я не могу допустить провала. Но что сказать? Я вообще не готовилась к этому совещанию. Пол твердил, что все улажено и мне останется только всем пожать руки.

— Прежде чем принять окончательное решение, мы, несомненно, все обсудим еще раз, — заявляет Дуг, сдержанно мне улыбаясь. — И, как уже было сказано, мы хотели бы продолжить сотрудничество с «Пэнтер корпорейшн», так что в любом случае это была полезная встреча.